Ясенская коса

Я приехал к Ясенской косе в хутор Морозовский солнечным майским днём. Грандиозно красивая коса убегала тонкой, желтой стрелкой песка куда-то вдаль, за горизонт.

Напрягая зрение, в дымке на горизонте можно было рассмотреть лесистую оконечность косы.

Я не знаю, какой святой надоумил меня явиться на косу именно сейчас, когда цветёт катран приморский, растение семейства капустных. Но я ему очень благодарен.

Незабываемое впечатление: ехать среди моря белых, пенных соцветий и видеть обычное море с одной стороны, и море тростника и осоки в Бейсугском лимане с другой.

Ясенская коса- место необычное. С одной стороны, это привычная для Азовского моря намывная, песчано-ракушечная коса.

Но с другой, она почти полностью перекрывает собой огромный Бейсугский лиман, оставляя для стока воды только узкий пролив. Зная характер Меотиды, можно уверенно сказать, что так не бывает.

Но пока я такими вопросами не терзался, а с восторгом ехал по белому, крупному песку среди цветущего поля.

Кроме катрана, на косе массово цветёт гребенщик. Но его меньше, чем катрана. И его красные соцветия-метёлки звёздами разбросаны по бело-зелёному полотну катрана.

Тяжёлый ракушечный песок. Желтовато-зеленоватое море. И прибрежная, буйно цветущая зелень под деревцами, чахлыми от постоянного, сильного ветра. Растения как будто с опаской хотят приблизиться к берегу. Но, зная крутой нрав моря, не решаются.

Я ехал по косе, то сворачивая к лиману.

То выезжая на берег моря.

То опять к лиману, невольно поднимая из зарослей огромных птиц.

Коса популярна у местных жителей и не только.

Но заехав сюда, надо помнить, что она является особо охраняемой природной территорией. И ваше присутствие не должно оставить здесь никаких следов.

Я двигался по косе со многими остановками, но имея целью доехать до её северной оконечности.

Но в какой-то момент почувствовал, что характер дороги изменился. И проехать дальше будет трудно или даже невозможно.

Так и случилось. Дорогу перегородила узкая протока.

По виду совершенно глубокая, исключающая всякие мысли о форсировании. Местные жители позже рассказали мне, что образовалась эта протока два года назад после сильного февральского шторма.

Таким образом, северная часть косы превратилась в остров. Но остров совсем не необитаемый. На одном берегу протоки дремала пара видавших виды посудин. А на другом томились в ожидании несколько «боевых» автомобилей. Переправа действует.

Но мне не оставалось ничего другого, как побродить по песчаным мысам.

По проходам в камышах у Бейсугских ериков.

И я лёг на обратный курс. Мечта не сбылась.

Отметил только, что в этом месте живут маленькие крабы.

И, наверное, огромные рыбы. Раз для их лова применяют такие канаты.

И что даже стволы деревьев, долго обрабатываемые волнами, приобретают вид больших рыб.

А ещё отметил, что недавно здесь прошла кабаниха с кабанчиком.

Еще раз укоризненно глянув на протоку.

И смерив глазом расстояние до материка,

я рванул через белую равнину.

По быстрому песку.

С восторгом набирая скорость.

И чуть не налетел на останки еще одного местного обитателя. Чуть крупнее краба. Хорошо, что вовремя его заметил. И предусмотрительно объехал его с наветренной стороны.

Дальше поехал уже спокойнее, иногда останавливаясь и глядя на север, в сторону несбывшейся мечты.

И по пути отмечая, что край рыбный. (В чем, кстати, позже убедился на рынке Приморско-Ахтарска)

А вместе с приближающимся хутором у основания косы ко мне приближалась Башня. Единственная вертикаль в этом плоском, низменном крае.

К ней я пришел на следующий день. Эта башня, как объяснили мне местные жители, предназначалась для конвейерной сушки засоленной рыбы. Я не встречал ничего подобного.

Башня внутри полая.

А в самом её верху расположены две пары зубчатых колёс. Очень нетрудно представить работу всего механизма. Через зубчатые колеса были перекинуты две параллельно движущиеся цепи. Типа велосипедных. А между цепями были установлены поперечные балки на шарнирах. На каждую балку работники навешивали десятки рыб. И они медленно двигались вверх, постепенно просушиваясь. И возвращались вниз уже сухими. Просто и эффективно. Особенно там, где рыбы много.

Но вернёмся в день путешествия по косе. Уже в номере уютного гостевого дома я, понимая, что не всё понимаю в эволюции косы, открыл старые карты этого места.

На картах начала 19-го века косы нет. Только маленькие острова у входа в Бейсугский лиман.

1801-й год

1812-й год

1825-й год

А на карте 1877-го года она вдруг появляется. И почти в том размере, в котором существует сейчас.

Получается, что косу намыло за каких-то полсотни лет. Невероятно.

На карте 1902-го года коса благоденствует. На ней даже угнездились два хутора.

А в середине 20-го века с косой случается то, что следовало ожидать. Вода находит себе дорогу и отрезает косу от материка. Это карта 1941-го года.

И тут я вспомнил еще один рассказ местных жителей, услышанный мною на косе, о том, что ради добычи полезных ископаемых (а в Буйсугском лимане добывают газ) протоку у основания косы пересыпали дамбой. И новая протока, которая преградила мне путь, появилась, когда вода искала себе дорогу взамен пересыпанной старой протоки.

Всё сложилось.

Эту заболоченную старую протоку я видел

Вечером я вышел на хуторскую набережную.

Не удивляйтесь. Это не одна из египетских пирамид, а всего лишь набережная маленького хутора, затерянного где-то между Ейском и Приморско-Ахтарском.

На набережной я познакомился с еще одним объектом промысла – азовской креветкой.

И здесь мне удалось снять маленький сюжет о нелёгком рыбачьем труде.

А до этого еще один сюжет о Меотийском прибое.

На следующий день погода испортилась. Пошел дождь, и подул сильный ветер. Краски поблекли, а море стало кофейным.

Но коса оставалась косой. Всего лишь одной косой в бесконечной череде чудес Меотиды.